Конституционный Суд разрешил использование программных средств родительского контроля для обеспечения безопасности несовершеннолетних детей.
Дело о проверке конституционности части первой статьи 137 Уголовного кодекса РФ рассмотрено в связи с жалобой гражданина П.О.В. Постановление основано на ранее вынесенных правовых позициях суда.
История вопроса
Житель Владивостока Павел В. признан виновным в незаконном сборе сведений о частной жизни бывшей супруги и ее родственников. Эту информацию он получал посредством легальной программы родительского контроля, установленной на мобильный телефон его сына, проживающего с матерью. Данное приложение позволило в течение определенных временных интервалов слышать происходящее рядом с телефоном, получать соответствующие аудиозаписи и сохранять их. Эти записи заявитель представил на бракоразводный процесс и в полицию в качестве доказательств грубого обращения с ребенком. Однако против него возбудили уголовное дело за сбор сведений о частной жизни, составляющих личную и семейную тайну всех проживающих с его сыном в квартире. Обвинительный приговор после ряда судебных решений остался в силе (от наказания заявитель был освобожден в связи с истечением срока давности). Доводы П.В. о том, что его действия были направлены исключительно на защиту интересов ребенка, приняты во внимание не были.
Позиция Суда
Тесная связь родителей и детей предполагает естественное стремление родителя обеспечить безопасность ребёнка. Специально разработанные приложения родительского контроля, помогающие им в этом, не запрещены и свободно распространяются. Ими может пользоваться и родитель, проживающий отдельно от ребенка.
При прослушивании в интересах безопасности окружающей ребенка обстановки родитель может непреднамеренно узнать сведения о жизни других лиц, их личные и семейные тайны. Однако в контексте особой конституционной ценности детства, баланс права на неприкосновенность частной жизни и родительских прав и обязанностей не может считаться нарушенным, если полученные сведения не распространялись и не использовались для причинения вреда другому лицу. Получение такого рода сведений при использовании приложения родительского контроля само по себе не свидетельствует о преступлении, если отсутствует прямой умысел на их сбор.
Однако родитель, проживающий отдельно от ребенка, может предполагать наличие угрозы для физической неприкосновенности ребенка или его формирующейся психики по месту его жительства (точно так же, как и родитель, с которым этот ребенок постоянно проживает, может испытывать аналогичные опасения при общении ребенка с другим родителем). Чувство родительской заботы может убедить его в необходимости сбора с помощью приложения родительского контроля данных относительно безопасности ребенка. В том числе для того, чтобы представить их в уполномоченные органы, обращение в которые для защиты ребенка не может рассматриваться как неправомерное распространение соответствующих сведений.
Такой сбор информации не может не затрагивать прав и интересов других лиц, поскольку сведения о взаимоотношениях с ребенком практически неотделимы от их частной жизни. Данные действия могут формально образовывать признаки состава преступления, предусмотренного частью первой статьи 137 УК РФ. Однако если они вызваны обстоятельствами, которые рассматриваются родителем как угрозу для ребенка (не исключая и добросовестное заблуждение), это не должно служить основанием для привлечения к уголовной ответственности. Иное не согласовывалось бы с целями конституционно-правового закрепления приоритетности детей в государственной политике России, а также с критериями соразмерности ограничения прав. Оспариваемая норма в указанном конституционном истолковании не противоречит Конституции РФ.
Законодатель не лишен возможности установить пределы использования приложений родительского контроля. Однако и сейчас такие программы и полученные с их помощью сведения должны использоваться только в целях реализации прав и обязанностей родителя по обеспечению безопасности ребенка.
Дело заявителя подлежит пересмотру.